Собачье танго  - Елена Логунова

– За несколько месяцев она бы потускнела, – не согласилась я. – Ты же не думаешь, что это чистое золото?

– Кто б ее тогда потерял, Гарун-аль-Рашид? – хмыкнула Машенька.

Я задумчиво кивнула: роскошная пуговица подошла бы к султанскому ансамблику Зямы, например. Пожалуй, я поспешила заявить, что мужики такое не носят, в гардеробе братца вполне мог иметься подходящий наряд… Но его там не было. Это я точно знаю, потому как регулярно инспектирую Зямин платяной шкаф, чтобы не упустить возможность унаследовать за ним что-нибудь такое, в чем ему уже наскучило блистать.

– Я плохо запомнила, но, кажется, такая же пуговица была на манжете одинокой руки, – задумчиво молвила я. – А это значит, она мне вовсе не примерещилась… Но тогда вполне резонно предположить, что не привиделась мне и голова, найденная там же и при схожих обстоятельствах…

– Это просто ужас, какая ты находчивая, – то ли посетовала, то ли позавидовала Машенькая, разливая по чашкам чай.

Тут рука ее дрогнула, и заварка пролилась на стол. Машенька замерла, сраженная мыслью:

– О боже! Инка, а ты не подумала, что голова и рука – это еще не все тело?!

– Далеко не все, – согласилась я, не понимая, к чему она клонит.

– Позавчера ты нашла на лужайке голову, так? Это раз. – Машенька отставила чайник, чтобы позагибать пальцы. – Вчера ты увидела на той же лужайке руку – это два! По логике, должны последовать еще три, четыре, пять и так далее, уж не знаю, на сколько фрагментов разделено это тело!

– Хочешь сказать, что какой-то псих ежедневно приносит в лопухи один фрагмент расчлененного трупа?!

Участковый поперхнулся чаем, нервно откашлялся, пробормотал:

– Методично…

– А методичность и системность – типичные качества серийных маньяков! – не спасовала Машенька. – Сечешь, коллега, к чему я?

– К повышению моего сыщицкого гонорара? – предположила я. – Маньяк – он дорогого стоит!

– Ты ставишь лошадь позади телеги, сейчас тебе не о гонораре нужно думать! – возмутилась коллега. – Повторюсь: позавчера была голова, вчера рука, а что сегодня?

– А сегодня я лично в лопухи не заглядывала. – Я пытливо посмотрела на участкового. – Федя! А вы внимательно глядели? Не было ли в клумбе чего-нибудь покрупнее, чем пуговка?

– Ноги, например? – подсказала Машенька.

– Я, если честно, только с одного краешка посмотрел, – заерзал под нашими взглядами нерадивый рыжий.

– Все ясно. – Хозяйка дома решительно шлепнула меня по руке и убрала из-под нее блюдо с пирожными. – Чаепитие откладывается, мы едем проверять лужайку!

– В темноте? – Реплика рыжего остановила нас на взлете.

За окном добросовестно наливался густым темным соком сиреневый, как поспевающий чернослив, августовский вечер.

Я скоренько прикинула плюсы и минусы вылазки в потемках. Если мы не станем шуметь, то нас не заметит грозная баба Тося, это хорошо. Но в темноте труднее будет исследовать лопуховые джунгли, это плохо. С другой стороны, у нас есть мобильники, а в мобильниках – мощные фонарики, это опять хорошо…

А еще мне не хотелось возвращаться домой на троллейбусе. Если мы прямо сейчас поедем к лужайке на Машенькиной машинке, то я сэкономлю и время и деньги…

– Темнеет, потому что наступает ночь, – произнесла моя напарница куда многозначительнее, чем того требовала банальная истина. – День заканчивается, понимаете? Третий день! Завтра будет уже четвертый!

– С какого момента? – не понял Федя.

– Ну, не с сотворения мира, конечно же! – рассердилась Машенька. – С того дня, когда маньяк начал поочередно складывать в лопухах части тела – голову, руку!

– Погоди, он же не знает про руку, – заступилась я за участкового. – Федя, дело в том, что позавчера я нашла в той клумбе чью-то голову, а вчера – чью-то руку.

– А ее тоже видела только ты одна, и она тоже исчезла сразу после того, как ты ее обнаружила? – Участковый перешел на «ты» (это меня порадовало) и одновременно проявил обидный скепсис (это огорчило).

– Да, она тоже исчезла! – ответила я с вызовом. – А вот сразу или не сразу – не знаю, я про нее напрочь забыла на несколько часов.

По лицам моих товарищей было видно, что они искренне не понимают, как можно напрочь забыть о такой необычной находке, как мертвая рука, но я великодушно объяснила:

– Мы же потом нашли целый труп, и он вытеснил из моей памяти некомплектный фрагмент.

– Это понятно. – Машенька нетерпеливо кивнула. – Так вот, про третий день, который уже заканчивается… Я хотела сказать, что маньяк, если он такой методичный, вполне может сегодня оставить в траве очередной – уже третий – фрагмент тела.

– Но вскоре он тоже исчезнет, и завтра мы его уже не найдем! – подхватила я, поняв логику.

– Как это он исчезнет? – Федор Иванович продолжал огорчительно тупить.

– Как платье и карета Золушки в полночь! – рявкнула Машенька. – Ну, что еще тебе непонятно? Очевидно же, что у маньяка все четко: один день – один фрагмент. Возможно, завтра будет еще один – четвертый, но сегодняшний мы рискуем упустить. А вдруг он поленился и разделил его всего на три части?!

– Кто, кого?! – На Федю было жалко смотреть.

– Маньяк – тело! – Машенька ребром ладони энергично нашинковала что-то невидимое. – Если кусков только три, то сегодня все закончилось и завтра уже вообще ничего не будет!

– Она хочет сказать, что мы можем упустить последнюю возможность найти реальное подтверждение того, что голова и рука мне не привиделись, – объяснила я. – А поскольку мне не нравится, что кто-то считает меня сумасшедшей, я требую осмотреть лужайку прямо сейчас!

– Кто это считает тебя сумасшедшей? – удивилась Машенька.

Я указала глазами на Шаляпина.

– Ты считаешь ее сумасшедшей? – опасно щурясь, спросила его моя верная напарница.

– Я считаю, что вы обе сумасшедшие! – не дрогнув, честно признался участковый. – Но я почему-то не могу с вами спорить.

– А это женские ча-а-ры, дорогой! – проворковала Машенька и потрепала рыжего по вихрам, после чего он сделался однотонно красным и послушным, как дитя.

Нет, как безобидный тихий помешанный. Так и шел за нами до самой машины, блаженно улыбаясь и неотрывно глядя на Машеньку, точно ослик на морковку.

К бермудской лужайке с пропадающими на ней фрагментами тел и целыми трупами мы подошли уже в глубоких сумерках. Травяные заросли слегка шевелил ветерок, и на взгляд с прищуром, круто выгнутые лопухи напоминали морские волны. Меня снова накрыло неистовое желание сбежать из раскаленных каменных джунглей на волю, в пампасы, а лучше – на пляж. Но единственным шансом сделать это в скором времени был обещанный мне Машенькой гонорар, так что я заставила себя сосредоточиться на делах наших скорбных – детективных.